Запись без-умного

Небо было похоже на однородную вязкую массу чего-то противного. Оно переваливалось с бока на бок, закручивалось в себе, но ни его внешний вид, ни тошнотворные ощущения, порождаемые его видом, не изменялись. Как будто над городом повесили огромный купол ветхой ткани. Если бы пошёл дождь — мелкий, холодный, противный — было бы намного лучше, но дождь не шёл. Подул лёгкий ветер и желтые листья сорвались с деревьев, улетая в неведомые страны. Впрочем, если листья срывались, значит, они уже мертвы. Иногда смерть потрясающее красива, чтобы там не говорили атеисты, скептики, представители различных религий... Смерть прекрасна. И ужасна. У неё много лиц и нет ни одного. Для листьев смерть была жёлтой — этот цвет был смертью. А для травы смерть была запахом. Крепким, тёрпким, дарящим ощущения чего-то родного, близкого, просторного для людей. А для травы это смерть, которая приходит в виде косы, газонокосилки или еще чего-нибудь, оставляющего после себя срубленные стебли и запах смерти. А людям нравится. Впрочем, люди слишком странные для этого мира.

А еще листья похожи на бабочек: непредсказуемые в своём полете, независимые от того, кто дал им жизнь, находящиеся во власти ветра, исполняющие его прихоти. Наверно, весной самые яркие листья с обжигающим желанием жить и лететь станут бабочками. Будут порхать с цветка на цветок. Или кидаться в пламя, возносясь к небу огненными искорками, которые когда — то были крыльями.

Одинокая тёмная комната без вещей, лишь одеяло сиротливо лежит у стены. Это не сумасшедший дом. Дом тут совершенно не при чем. Он не может быть сумасшедшим. Сумасшедшими могут быть только люди. С-ума-сшедшие. Как будто ум — это поезд, с которого можно сойти и пойти дальше пешком. Или остаться на перроне, смотря на другие поезда, несущие еще не-с-ума-сшедших. А еще можно пойти совсем не туда куда ехал поезд. Пойти туда, куда не ездят поезда с-ума-не-сшедших. Там, конечно, небо совершенно другое. Скорей всего оно яркое. Зеленое или красное. Или желто-бирюзовое. "Зеленое небо, красные облака — а больше красок не было у чудака" – наверно, он тоже когда сошел со своего ума. И ушёл туда, где зеленое небо, а по нему плывут красные облака. А остальные остались здесь. Где неба нет. И облаков нет. Только серое месиво наверху. Не хотелось бы попасть на эти "небеса". Совсем не хотелось. Интересно, а как богу живется на этих небесах? Хотя скорей всего его там нет. Он давно ушел. Или сошел. А может наоборот, он настолько ушел в свой ум, что небо теперь серое. Ведь мозг тоже серый. Не зря же говорят — "серое вещество". Наверное, он так глубоко в своём уме, что уже не представляет мир, который он создал без этой серости.

А в мире с другим небом нет Богов. Или они тоже сошли-со-своего-ума.

Где-то каркнула ворона. Она, конечно же, в своём уме. Если бы она была не-в-своем-ума, а например, в уме кукушки, то она бы куковала. Собственно, у птиц небольшой выбор: или в своём уме, или в чужом. А люди могут без ума. Без души. Без сердца. Люди как черви, которым можно отрезать половину тела. Можно у них забрать ум, душу, сердце — им вряд ли станет намного хуже, чем есть. А если можно отобрать, значит это им не нужно, не обязательно, так, лишние детали, которые немного изменяют функциональность или делают удобней обращение с предметом-человеком.

Ум трубит. Ум выпускает пар. Подгоняет. Требует действий. Заставляет бежать вперёд. Совсем как механическую куклу. Бежать, делать, строить, зарабатывать, смеяться, плакать, любить, ненавидеть... Люди не любят сердцем. На это есть ум. Хитрый и расчетливый. Или не очень хитрый. А если нет ума, то остается сердце, пылающее, яркое, любящее всех. А ума у них нет. Ни своего, ни чужого. Ведь если человек не в своём уме, а в чужом, то уже нельзя сказать, что он сошёл-с-ума. Он в уме. Но не своём. Значит, небо будет по-прежнему серым.

Солнце вынырнуло из-за облаков и залило всё ярким свётом. Стали совсем золотыми листья, которые до этого казались зелеными.

Побелели стены домов, рождая чувство чистоты. Засветились скрытые улыбки у прохожих. Лужи отражали лучи, рождая маленьких солнышек.

Солнце тоже сошло-с-ума. Разве может солнце в своём уме светить в этом мире? Конечно же, нет! Солнце подобно без-умным художникам, поэтам, писателям, музыкантам, скульпторам, которые давно отошли в сторону от своего и чужого ума и погрязли в чащобе без-умия, творя в этом мире. В мире, который не предназначен для творения. Потому что поезд ума едет в пропасть. Несётся на всех парах, сметая на своём пути всё. Вот куда едут все эти не-с-ума-сшедшие. Куда стремятся все эти поезда.

Солнце спряталось за облака. Даже безумные иногда не выдерживают этого мира, который, наверно, тоже, когда-то сошел с ума и направился в пропасть. Впрочем, это не написано ни в одном учебнике, не доказано ни одной из бесчисленных теорем. А значит, этого не было. Только без-умцы могут думать обратное. С-ума-сшедший мир с с-ума-сшедшими жителями, Можно ли считать с-ума-сшедшими обычных жителей с-ума-сшедшего мира? Пожалуй, да, но скорей всего они просто не в своём уме, а в уме мира, в его без-умном уме. Без-умный ум. Наверно, такого нет, а значит все жители этого мира в пустоте, в небытие. А есть еще те, которые сходят с ума мира, со своего мира и отправляются туда, где небо другого цвета. Дверь открыта. Кто-то довольствуется замочной скважиной, кто-то заглядывает под дверь, кто-то её приоткрывает, кто-то стоит на пороге. Они смотрят на этот мир с восхищением, с ужасом, с отвращением, с желанием, с ненавистью... Кто-то делает шаг вперёд и навсегда выпадает из обычного мира. Даже смотря на серую массу над головой, он будет видеть другое небо. Он сошёл с ума... Он сделал свой выбор. Ласковый штормовой ветер, срывающий крыши, зовёт нас.. Шепчет. Настаивает. Подхватывает и уносит. И больше нет ума. Ты давно сошёл с него.

октябрь 2007